Вход на сайт разрешен
только лицам старше 18 лет
мне уже есть 18 летЗА ОБЕДОМ В РЕСТОРАНЕ «ШАПУТЬЕ» В ТЕН-Л’ЭРМИТАЖЕ ПОСЛЕ СУТОК ОБЩЕНИЯ С ГИДОМ, АМБАССАДОРОМ ДОМА, Я ЗАМЕЧАЮ, ЧТО «ШАПУТИСТЫ» НАПОМИНАЮТ СЕКТУ. «В ХОРОШЕМ СМЫСЛЕ», — ТОРОПЛИВО ДОБАВЛЯЮ Я, БОЯСЬ БЫТЬ НЕПРАВИЛЬНО ПОНЯТЫМ. ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ЧАСОВ В РАЗГОВОРЕ В ФОЙЕ СЕМЕЙНОГО ОТЕЛЯ СЫН МИШЕЛЯ ШАПУТЬЕ И НАСЛЕДНИК ДОМА МАКСИМ САМ ГОВОРИТ: «ШАПУТЬЕ — ЭТО ПОЧТИ СЕКТА».
Отель называется Fac et Spera — «Действуй и надейся». Эти слова написаны под гербом семьи, украшающим этикетки вин Шапутье. «Действуй» здесь следует понимать как «Экспериментируй». Слово «эксперимент» мы слышим за три дня общения с «шапутистами», кажется, десятки раз. «Что в этих бутылках?» — спрашиваем мы гида, показывая на забрызганные ёмкости на винодельне. «Эксперименты, — отвечает он. — Лаборанты иногда заходят, откупорят бутылку-другую, молча продегустируют и снова скрываются в лаборатории». «А они чем заняты?» — снова пристаём мы, кивая на троицу, похоже, составляющую красный ассамбляж.
«Ещё один ксперимент», — улыбается гид. Услышав, как «шапутисты» гордятся своим La Combe Pilate, присматриваюсь к этому вину в магазине дома. «Почему у вас два красных La Combe Pilate по разной цене?» — пытаю консультанта.
«Видите, здесь написано Dureza? — указывает он на одну из бутылок. — Это родитель сиры. Мы выпустили из него экспериментальное вино, очень низкоалкогольное, всего 9,5%». Вечером того же дня Максим Шапутье признаётся, что однажды «ради фана» они сделали даже пятипроцентное вино. На продажу оно не пошло, но эксперимент состоялся. Да что говорить, всем своим существованием дом обязан эксперименту, на который Мишель Шапутье решился 30 лет назад.
«После полнолуния нельзя подрезать лозу, так как она устала. Это как твоя девушка, если полнолуние и она плохо спала, не приставай к ней утром», — поясняет наш гид.
Казалось бы, просто сравнение, но через несколько часов в разговоре с младшим Шапутье я вдруг понимаю корни этой метафоры. «Почему марсан, а не вионье — «белый король» Эрмитажа?» — допытываюсь я. Максим терпеливо отвечает, что почвы аппелласьона больше подходят для марсана, а потом поправляет: «Только не король, а королева. Марсан во французском женского рода». А Рона, текущая у подножия холма, наоборот, мужчина, питающий своей силой хрупкую лозу. Если Шапутье секта, то Эрмитаж — её колыбель и центр её мироздания. Крыша винодельни условно повторяет очертания холма. Я троллю гида: «А часовню на холме почему не воспроизвели? Потому что она на участке конкурента, Поля Жабуле Эне?» «Что вы! — воспринимает он шутку всерьёз. — Шапутье и Жабуле встречаются несколько раз в год! Это не соревнование». Если бы даже это было соревнованием, Шапутье выиграли бы и у Жабуле, и у любого другого. M. Chapoutier — крупнейший землевладелец Эрмитажа с 30 гектарами, каждый из которых, поговаривают, стоит не меньше €3 млн. И это номинальные отступные, на деле Эрмитаж не продаётся.
Крыша винодельни Шапутье условно повторяет очертания холма Эрмитаж
Но Эрмитаж — великое настоящее. В арсенале Шапутье есть и великое будущее, лучше приспособленное к глобальному потеплению. Это Сен-Жозеф, уже меряющийся лозами с Эрмитажем с другого берега. В разговоре о нём снова не обходится без сумасшествия. «20 лет назад людей, сажавших там лозы, считали ненормальными. А они, пожалуй, были провидцами», — говорит Максим. В доме не скупятся на авансы, прямо говоря: «Сен-Жозеф будет следующим успехом Роны».
На этикетках вин Шапутье с 1996 года есть надписи шрифтом Брайля. Это не только маркетинговый ход, но и дань уважения создателю Французской ассоциации слепых Морису Сизеранну. Мишель Шапутье купил у его потомков виноградники в Эрмитаже, с которых производят вино, названное в честь Сизеранна.
На следующее утро мы приезжаем на винодельню. По лестнице спускается Максим, хотя у нас не запланировано встречи. Просто мы застали его на работе. Пользуясь случаем, просим его о фотографии. Харизматичный наследник дома Шапутье очень невысок, поэтому для удачной композиции мы располагаемся на разных ступенях лестницы. У её подножия стоит жеода с аместистовыми друзами, найденная на землях Шапутье в Австралии. Это нагромождение страшных слов обозначает вскрытую полость в камне, выстланную изнутри аметистовыми кристаллами. Пока мы выстраиваемся, Максим рассказывает, как одного из работников винодельни застукали при попытке забраться в эту жеоду. На вопрос, зачем он это делает, тот ответил, что хочет «подзарядиться». «Все мы здесь не в своём уме», — как бы говорят в доме Шапутье. Но только так и делаются лучшие и великие вина.
В ДОМЕ ШАПУТЬЕ МИШЕЛЮ ДАЛИ ПРОЗВИЩЕ DYNAMISEUR — И ИЗ-ЗА БИОДИНАМИЧЕСКОЙ ПРАКТИКИ ДИНАМИЗИРОВАНИЯ ВОДЫ, И ИЗ-ЗА ХАРАКТЕРА. ПО СЛОВАМ МАКСИМА, ЕГО ОТЕЦ «ПОСТОЯННО СЕЕТ ХАОС, НО ЗАРАЖАЕТ ЛЮДЕЙ СВОИМИ ИДЕЯМИ».
Максим Шапутье терпеть не может коммерцию и предпочитает ей работу на винограднике
АЛЕКСАНДР БЫЧКОВ