Вход на сайт разрешен
только лицам старше 18 лет
мне уже есть 18 летКомпания LADOGA, один из крупнейших российских импортеров алкоголя, а также производитель собственных напитков (водки «Царская» и джина Barrister), в числе других игроков этого рынка столкнулась в прошлом году с влиянием санкций — уходом некоторых иностранных партнеров, а также усложнением логистики. Помимо поиска альтернативных поставщиков компания сосредоточилась на производстве собственных напитков — виски, рома и других. Директор по развитию LADOGA Дмитрий Исаченков рассказал в интервью RTVI о том, как теперь приходится завозить в Россию импортный алкоголь, а также из чего изготавливается собственное спиртное.
- Как прошел год? Удалось ли нарастить продажи?
Продажи выросли на 32% (в натуральном выражении — примечание RTVI), при этом надо учитывать, что мы не смогли покрыть всю выросшую потребность на 100% из-за элементарных производственных ограничений. В 2022 году рынок сильно изменился. Предыдущие семь лет продажи водки в стране падали примерно на 1% в год, а от общего среднего объема потребления — 80 млн дал — это 800 тыс. дал, огромная цифра. В 2022 году потребление водки выросло на 7,4%, то есть семилетнее падение было практически отыграно в один год. Наш бренд «Царская» чрезвычайно популярен, поэтому существенная часть выросшего спроса легла на нас.
Поэтому мы, к сожалению, не смогли на 100% обеспечить весь спрос по водке. Аналогичная ситуация была и с виски — мы продали его в 5,5 раз больше, чем в 2021 году, хотя, думаю, могли бы продать и в десять раз больше. Рост спроса начался в марте и продолжался на протяжении всего года, при этом производственный цикл в больших компаниях устроен так, что увеличение даже на несколько процентов серьезно сказывается на работе предприятия.
- Были проблемы с сырьем и оборудованием?
В отличие от большинства производителей, мы предпочитаем не жаловаться на какие-либо сложности с комплектующими и сырьем. Мы принципиально об этом молчим, потому что трудности были абсолютно у всех, и делать на этом акцент мы не видим смысла. Предпочитаем с этим работать и радуемся тому, что сейчас можем продать больше, предоставить нашему покупателю больший выбор, пытаемся эксплуатировать эти возможности. Конечно, были ограничения, но в основном это лимиты производственных линий — больше чем в три смены завод работать не может, в сутках всего 24 часа.
- С виски тоже была такая проблема?
Как раз в случае с виски есть еще вопрос сырья. Все-таки со спиртом у нас в стране все в порядке, а у компании LADOGA к тому же надежный поставщик — компания «Талвис», которая в любой момент может увеличить отгрузки. Сами понимаете, сырье для виски так быстро, как спирт, не делается — производственный цикл включает перегонку и выдержку, мгновенно увеличить объемы невозможно. Кроме того, спрос на него со стороны российских производителей сейчас ажиотажный.
-Где вы покупаете дистилляты для виски?
В Шотландии, Ирландии, Армении и, конечно, в самой России — в Ставрополье есть предприятие, которое делает висковые дистилляты уже несколько лет. Иногда мы купажируем спирты, но в основном выпускаем 100% шотландский (Black Beast, Baster’s), 100% ирландский (Carrygreen) и 100% российский (Fowler’s, Highgarden) виски.
В случае с импортными дистиллятами за счет чего удается удерживать невысокую стоимость? Ведь представленный в магазинах российский виски значительно дешевле зарубежных брендов — от 500 руб.
Оригинального шотландского виски, разлитого здесь, за 500 рублей вы не найдете.
- То есть если напиток продается по такой цене, он скорее всего сделан из российского дистиллята?
Он точно сделан из российского дистиллята. У нас то, что разлито из шотландских или ирландских дистиллятов, имеет проектную полочную стоимость 890 — 1,1 тыс. руб. Почему российский виски стоит недорого? Он столько и должен стоить, это нормальная честная цена. Если поедете в Испанию, вы за 2 евро, то есть за 150 руб., купите прекрасное вино. Вернетесь сюда — вы это вино найдете за 700 руб., то есть за 10 с лишним евро. Если наш российский виски разлить здесь, упаковать, отвезти в Америку, заплатить все местные акцизы, он тоже будет стоить не 500 руб., а 1,5 тыс. просто потому, что так устроена жизнь, поэтому покупайте наше.
- Какая именно категория стала драйвером роста?
Весь российский алкоголь оказался чрезвычайно востребованным. Природа этого явления неоднозначна. В случае с виски, например, спрос на российский продукт рожден снижением предложения иностранного. Популярность российского джина растет уже пятый год. В 2022 году мы ожидали рост примерно на 20%, а в итоге продажи прибавили с 3,5 млн литров до 5 млн литров и сейчас продолжают расти.
Спрос на российское обусловлен еще и экономическими соображениями —люди стали внимательнее относиться к тому, что находится у них в кошельках. Кроме того, есть просто патриотический тренд покупать свое, локальное. Я, например, принципиально покупаю некоторые продукты, которые сделаны в Санкт-Петербурге и области. Это моя гражданская обязанность — поддерживать наших производителей. В алкоголе аналогичная ситуация.
- На российскую продукцию приходится большая доля в продажах?
Совершенно верно, причем так всегда и было. Безусловно, импорт вырос — наши продажи увеличились на 7%. Если говорить в целом о рынке импортного вина, драйверами остаются Италия и Испания, набирает обороты Грузия, потеснившая Францию.
- Основная доля импорта приходится на вина?
Да, но хотя сейчас мы существенно нарастили импорт крепкого, особенно шотландского виски (Cutty Sark, Loch Lomond, Glen Moray). Крупные компании объявили об уходе, и это сразу подогрело спрос. При этом у нас достаточно гибкое логистическое звено, и мы быстро нашли возможность увеличить объемы поставок. Сделать это во многом удалось за счет открытия таможенного склада. Раньше весь импортный алкоголь должен был поступать в Россию уже с акцизными марками, для этого его приходилось привозить в Прибалтику, полностью распаковывать на складах местных логистических компаний и наклеивать на каждую бутылку марки, которые сначала еще надо было туда отправить. Причем часто местные работники путали марки, портили товарный вид бутылок, разрезая подарочные коробки. Теперь эти проблемы решены. Машина с товаром выезжает, например, из Глазго или Бордо и приезжает прямо в Санкт-Петербург на наш таможенный склад, где высокопрофессиональные сотрудники без повреждения товарного вида наклеивают марки на весь товар, и тот мгновенно поступает в продажу. Мы одними из первых подали заявку на организацию таможенного склада, и это позволило нам существенно сократить и временные, и финансовые издержки на доставку продукции из-за рубежа.
В 2022 году мы совершили настоящий логистический подвиг — смогли привезти в Россию Божоле Нуво (молодое вино из Франции) в рекордно короткий срок. Все знают, что с логистической точки зрения, это сложный товар — во Франции есть закон, который запрещает отгрузку Божоле Нуво за пределы страны раньше 1 ноября. Сам праздник молодого вина проводится в третий четверг ноября, и у поставщика есть всего три недели на доставку вина из региона Божоле на полки магазинов в России. Раньше с распаковкой и оклейкой в Прибалтике импортеры с трудом успевали уложиться в указанный срок. В 2022 году наша машина пришла из Франции в Санкт-Петербург за пять дней, причем она и не очень спешила — водитель спокойно ехал, спал ночью, обедал днем. За два дня наклеили марки, и в итоге через восемь дней после отправки из Франции продукция уже была на полках магазинов.
- Не все компании оперативно сделали таможенный склад?
Конечно. Во-первых, его не везде можно открыть, в основном это регионы, расположенные близко к границе, и Московскую область добавили совсем недавно. Кроме того, не все так быстро отреагировали, как мы. Благодаря этому решению, импорт крепкого в компании LADOGA вырос на 36%.
- Иностранные производители сами стремились побольше продать перед тем, как уйти?
По-разному. Как сказал Лев Толстой — каждая несчастливая семья несчастлива по-своему. Так и здесь — у разных производителей были разные ситуации, при этом случаи, когда кто-то сознательно уходил с рынка, по собственному желанию, были крайне редки. В основном, конечно, они были вынуждены реагировать на позицию своих инвесторов, если в уставный капитал входят, например, американские инвестфонды. Таких случаев очень много. Второй вариант — когда на компании давили крупные дистрибуторы, опять же американские, которые говорили, что в случае продолжения работы с Россией они рискуют потерять американский рынок. Реагировали на такие ситуации все по-разному. Считанные компании сказали «хорошо, мы уходим». Большинство наших поставщиков нашли способ заявить о прекращении поставок за океан и одновременно найти резервные логистические пути, чтобы товар все равно попадал в Россию.
- Но сроки поставок увеличились?
С логистикой трудностей оказалось меньше, чем с финансами. Большое количество банков-корреспондентов находится под американским влиянием, самые большие сложности возникли с Латинской Америкой, многие страны которой даже не имеют собственной валюты. В итоге банки просто блокировали поступающие из России средства, и получалось, что компания заплатила, но поставщик эти средства не получил, и мы оставались без товара. Деньги, конечно, возвращались, но иногда это занимало три недели, а иногда — три месяца, после чего приходилось искать другие банки.
- Но в итоге логистика все-таки стала дороже?
Я бы не сказал, что сильно. Пик роста пришелся на весну. В марте компании начали массово объявлять об уходе с российского рынка и параллельно массово завозить товар. Там ведь работают такие же менеджеры по продажам, как я, которым нужно было как-то выполнить годовой план. Они начали проталкивать поставки через Прибалтику, где тогда у российских компаний еще были склады временного хранения и наносились акцизные марки. В результате возник коллапс — повышенный спрос на автотранспорт, чем решили воспользоваться держатели этого бизнеса. Если раньше, например, машина из Риги стоила 800 евро, то в марте прошлого года ее стоимость стала доходить до 4,5 тыс. евро. Потом это прошло, и цены более или менее стабилизировались.
- У вас изменился список зарубежных партнеров? Пришлось ли менять импортный портфель?
У нас больше 140 поставщиков, из них принципиально отказались работать с Россией двое, причем неожиданно немцы. Называть мы их не будем, потому что вы их скорее всего не знаете — это не особо известные винные торговые марки. Австралия, Новая Зеландия и США приняли решение прекратить поставки всего алкоголя в Россию. Это потребовало от нас определенных решений, потому что, например, новозеландский совиньон — это особая отдельная категория вина, которая обязательно должна быть в портфеле. Мы нашли возможности купить его наливом у надежных лояльных партнеров и разлить на партнерском предприятии в Испании. Сейчас 72 тыс. бутылок уже едет к нам на склад.
- Под каким брендом?
У нас в портфеле уже был бренд новозеландского совиньона Arco Bay («Арко Бэй»), под ним и везем.
- Новозеландцы не препятствуют?
Они уже продали одним, те перепродали другим — уже ничего не найдешь. На самом деле бизнес настроен на сотрудничество, никто не хочет пострадать и при этом быть тем, кто не соблюдает правила того или иного государства. Поэтому нам и пришлось существенно поменять подход к логистическим и договорным аспектам, чтобы сохранить имеющийся ассортимент. Таким же образом, как и новозеландский совиньон, мы планируем привезти и американское вино. Будем расширять портфель и новыми странами. Очень внимательно смотрим на Сербию — во-первых, она имеет льготы по таможенным пошлинам как наш исторический партнер, а во-вторых, Восточная Европа в целом набирает популярность. Поэтому мы рассматриваем Сербию как поставщика вина и оригинальных сербских дистиллятов.
- Разве американское вино пользуется таким уж спросом, чтобы стоило проворачивать подобную схему?
Наверное, так, как какой-нибудь известный вермут, оно не продается. Вообще все вина Нового Света — это достаточно нишевые категории, только Чили имеет большой вес. Испания, Грузия и Италия — это несколько десятков миллионов литров в год на каждую из стран. Чили завозится 15 млн литров, все остальные страны Нового Света — 2-3 млн литров, то есть в десять раз меньше Франции и в 40 раз меньше Италии. Но У американского вина есть поклонники, и почему бы нам их не поддержать. Вина в основе своей продаются и продвигаются портфелем. Любой винный импортер, желающий быть капитаном этой категории, должен иметь большой ассортимент редкой продукции. 80% продаж делает 20% наиболее популярных позиций — пино гриджо, каберне, киндзмараули. А оставшиеся 20% продаж делает 80% остального ассортимента, но зачастую именно эти вина — те бриллианты, ради которых нас выбирают наши партнеры.
- Европа запретила поставки в Россию предметов роскоши дороже 300 евро, в том числе алкоголя. У вас большая доля приходилась на такую продукцию?
Эта категория, безусловно, является нишевой, но очень важной для нас, и в своей коллекции гран крю Бордо нам хотелось бы иметь все известные замки. Скоро мы найдем способ обойти и этот запрет — Восток нам поможет. Мы уже нашли страну, осталось найти там трейдеров.
- Что это за страна?
Когда речь идет про супердорогое вино, это в основном Франция — Бургундия или Бордо, и в силу спроса, исторически многие французские компании широко представлены на восточных рынках — в Китае, Сингапуре, Гонконге. Там проводятся отдельные выставки этих вин, поэтому мы рассчитываем найти там бюро нужных нам компаний и в одной из этих стран купить.
- Вы планируете завозить наиболее популярные бренды в рамках параллельного импорта?
Идею с параллельным импортом мы не поддерживаем. Во-первых, по принципиальным соображениям. Если компании сознательно ушли с нашего рынка в силу своего недружественного настроя, то зачем же нам делать им бизнес? Кроме того, мы знаем какое количество контрафактного крепкого алкоголя продается в странах Ближнего Востока, Африки и других. Поэтому мы всерьез опасаемся, что будет как в 90-е годы, когда покупатель не получал гарантии качества. Поэтому мы и не поддерживаем параллельный импорт.
- А как же схема с новозеландским совиньоном?
Все-таки есть Англия с Америкой, которые настроены по отношению к России категорически недружественно, а есть их сателлиты, которые просто вынуждены подстраиваться.
- Появились ли новые поставщики?
Да, к нам стали обращаться небольшие компании, у которых появилась возможность занять долю на новом для себя рынке за счет ухода с него других игроков. Крупные компании долго не пускали других производителей, но сейчас они ослабили давление на рынок. В результате выстроились очереди из желающих занять их место.
- Целесообразно ли их возить, если у них небольшие объемы?
Они этим и ценны. Мы не собираемся такого производителя предлагать в массовые каналы продаж, например, «Аэрофлоту», где объем тендера 120 тыс. бутылок в год. Конечно, мы понимаем, что он может дать нам не больше 20 тыс. бутылок, и естественно планируем те каналы дистрибуции, где эти объемы будут уместны. Ресторанам, например, не интересен супермаркетный ассортимент, который есть в каждом магазине и сетевом алкомаркете, наоборот — им нужно что-то особенное.
- Какие новые продукты планируется выводить на рынок?
Мы только что запустили уникальную линейку водок Barrister под уже известным брендом джина.
- В какой ценовой категории?
В точно такой же, как одноименный джин — примерно 469 руб. за 0,5 литра. Эти водки приготовлены по особым рецептам — каждая из них сделана из определенного вида спирта. В них содержится как ректификат, так и особые ароматные спирты, полученные, например, в одном рецепте — из гречихи, из ячменя в другом, из ржи в третьем.
Мы выпустили линейку готовых крепких коктейлей под брендом «Царская коллекция». Это соответствует мировому тренду — потребители хотят покупать готовые смешанные напитки. В коллекцию вошли четыре коктейля — Black Russian, Negroni, Old Fashioned и Manhattan. Их цена в рознице составит около 620 руб.
Вчера я встречался с лидером крымского винного возрождения — Валерием Захарьиным. Мы обсуждали, что хорошо было бы сделать релиз крымского джина. В Крыму есть особенные растения, в первую очередь, это оригинальный крымский можжевельник, и много другого, что может создать хорошую палитру вкусов. Мы также обсуждаем с Захарьиным возможность совместного производства граппы с использованием вспомогательных винодельческих продуктов. Так делают и в Италии, и в Грузии, и на остальном Кавказе.
- Совместный проект с Валерием Захарьиным планируется реализовать в этом году?
Если успеем, то да. Но в первую очередь, конечно, хотим сфокусироваться на развитии водки Barrister и коктейльной линейки. Впоследствии также планируем запустить «Джин-тоник» и «Виски-кола». Кроме того, поскольку виски — одна из самых быстрорастущих категорий, мы решили выпустить вкусовые виски.
- Как, например, яблочный Jim Beam?
Совершенно верно. Это американская история, и мы воплощаем ее с помощью оригинальных либо российских, либо армянских дистиллятов, дорабатываем рецептуру собственными ароматными спиртами, делая и медовый, и яблочный, и вишневый виски, планируя расширять эту линейку. Также большая ставка делается на ром. Его можно делать не только на каких-то далеких островах, как, например, Ямайка, где растет сахарный тростник, из отходов производства сахара — мелассы. Сахаропроизводящие производства с отходами в виде мелассы есть в Иране, а в Армении их научились перегонять и делать из них ромовые дистилляты. Мы сотрудничаем с армянскими компаниями, покупаем у них ромовый дистиллят и выпускаем ром Armator.
- Вы единственные, кто в рамках производства рома решил пойти по такому пути? Недавно ряд российских компаний, например, «Тульский винокуренный завод 1911» объявил, что будет выпускать ром из доминиканских дистиллятов.
Мы находимся в одном с Арменией таможенном пространстве, поэтому не можем посмотреть, ввозил ли кто-то еще какие-либо дистилляты оттуда. Наша принципиальная позиция заключается в том, чтобы иметь более надежные сырьевые базы как можно ближе к нашим производствам. Для меня пока покупка рома наливом в Доминикане — это не первый приоритет. Я больше всего хочу, чтобы его начали дистиллировать прямо в России, как уже сейчас делают виски.
- А потребитель не заметит разницу между доминиканским и иранским?
Мы хотим сделать продукт вкусным и массовым, для этого он должен стоить 500-700 руб., а то, что привезут из Доминиканы, столько стоить не будет.
- Розница готова брать российский крепкий алкоголь?
Крупные сети абсолютно настроены на изменения полки в сторону российских производителей. Это и дешевле, и надежнее. Я сам когда-то работал в сети и знаю, что самое главное, чтобы партнер гарантировал стабильные поставки. Самое ужасное — это пустая полка, так как это сразу приводит к потере лояльности покупателей. Трудности мы встречаем в работе с HoReCa. Любой бармен, открывая какой-нибудь концептуальный бар — тропический, бар на пляже, американский — хочет, чтобы представленный в нем алкоголь соответствовал этой концепции. Продвинуть свой продукт в такой ситуации сложно, так как баров, заточенных под российский виски или ром, еще нет. С другой стороны, пять лет назад те же люди, которые сейчас не верят в российский виски, не верили и в джин, который теперь широко представлен практически в любом баре. Уверен — все у нас получится.
Мария Котова, RTVI
